Полигон для самости IV

Ричард Дэйр

Игры и воображение (часть 4, заключительная)

Архетипы и индивид

Архетипы и коллективное бессознательное в юнгианской системе представляют собой низший уровень бессознательного компонента психе; их модели формируют верхние уровни. Однако мы отмечали, что архетипы предстают в снах и фантазиях в виде образов из личной жизни. Мы также обнаружили, что архетипы выступают как положительные или отрицательные образы, в зависимости от нашего отношения к ним. Другими словами, они окрашиваются нашими переживаниями и отношением нашего сознания к ним. В юнговской модели психе наши отношения с архетипами, которые определяют их символическую форму для нас, формируются личным и культурным бессознательным.

Полигон для самости III

Ричард Дэйр

Игры и воображение (часть 3)

Архетипы и коллективное бессознательное

Многим читателям знакомо понятие бессознательной или подсознательной психической деятельности — компонента личности, в котором содержится вся та информация, которой не располагает сознание. Сюда входят такие явления, как воспоминания, забытые переживания, подсознательные впечатления и склонности, обусловленные привычкой, такие как умение водить автомобиль, не задумываясь об этом. В самых распространённых определениях бессознательного его рассматривают в качестве tabula rasa, чистой грифельной доски, на которую в течение всей жизни записываются переживания человека. Под влиянием этого представления многие делают вывод о том, что у всех людей — совершенно разная психика или что личность полностью формируется обществом и обстоятельствами. Эта идея не учитывает данных биологии о том, что основные механизмы функционирования мозга одинаковы у всех людей. Не убедила она и Карла Юнга, который на протяжении девяти лет проводил исследования бреда и галлюцинаций у людей, страдающих шизофренией.

Полигон для самости II

Ричард Дэйр

Игры и воображение (часть 2)

Методы исследования воображения

Приступая к изучению этой сферы, я с самого начала надеялся найти конкретные психологические теории, которые я мог бы соотнести со своими размышлениями по поводу видеоигр. Вместо этого я обнаружил непреодолимую пропасть, отделяющую одну идеологию от другой, разлом, который проходит глубоко внутри психологии, и в его сердцевине оказываются воображение и субъективный опыт. На одной стороне разлома располагаются школы когнитивной, бихевиористской и биологической психологии. Их теории и исследования ограничиваются аспектами сознания, которые можно объективно контролировать с помощью научных методов. На другой стороне находятся психодинамическая психология и гуманистическая психология, которые занимаются преимущественно личным субъективным опытом и в своей работе опираются на философию феноменологии. Эта философия утверждает, что в любом исследовании начинать нужно с собственного субъективного опыта, который является единственной точкой зрения, полностью открытой для нас.

Полигон для самости

Что объединяет актёров, музыкантов, шахматистов, футболистов, знатоков пик и червей и поклонников виртуальных странствий методом наведения и клика? Они играют. Сосредоточенно и внимательно воспроизводят конкретные ситуации, опираясь на известные им правила, зная, что воплощение ситуаций условно, и при этом испытывая вполне реальные эмоции. Семантическое поле слова «игра» по своему объёму сопоставимо с семантическим полем слова «текст»: разнородность игр, как и разнородность текстов, не помещается в иерархические рамки, критерии колеблются от жанра к жанру, классификации расползаются, и мы снова и снова оказываемся в чистом поле — в чистом семантическом поле, полном свободных и пёстрых дикорастущих ассоциаций. Остаётся лишь рассматривать каждую разновидность по отдельности. Так, забавой сравнительно юной и забавой преимущественно юных являются компьютерные игры. Множество слов сказано и написано об их достоинствах и недостатках. Главный неопровержимый факт — они очень увлекают. Чем — самый интригующий вопрос. Ответ пытается найти Ричард Дэйр в статье Games and imagination, перевод которой приводится далее.

Фотографируй и властвуй

Англоязычный вариант статьи можно прочитать по ссылке:
wusya-pyan.blogspot.ru/Take pictures and conquer

Сложно сказать точно, когда и кто первым придумал ловить свет в тёмные шкатулки так, что вместе с ним их гостем оказывался увиденный этим светом фрагмент действительности. Известно только, что в начале XIX века человек научился новому волшебству — сохранять такие фрагменты действительности с помощью светочувствительных материалов. Посвящённые в таинство изготовления фотографий получили в свои руки огромную власть — власть копировать элементы бытия и тем самым продлевать их жизнь и расширять доступное им пространство, потому что такие копии портативны; а также власть подавать несуществующее как реальное — подлинность снятого обеспечивается материальностью, осязаемостью, документальностью фотографии.

О чём молчит скрытое лицо

Англоязычный вариант статьи можно прочитать по ссылке:
wusya-pyan.blogspot.ru/Covered face  

Хрупкость человеческого тела заставляет его обладателя инстинктивно прятаться за чем-нибудь в те моменты, когда оно наиболее уязвимо. За стенами, за одеждами, за доспехами. Глаз немедленно прячется за веком, едва посторонний предмет оказывается слишком близко от него. Рана требует перевязки как участок организма, лишённый защитной оболочки, как место, в котором ткань тела была повреждена. Смерть в этом ряду — крайняя степень человеческой хрупкости, состояние, в котором кожный покров больше не может ничего спасти. Те, кто пытался защитить мёртвое тело, создавали для него оболочку из материалов, добытых во внешней среде. Так, древние египтяне превращали умерших в мумии, потому что мумификация сохраняет, что было важно для древнеегипетской веры в загробность. Изготовление же коконов для живой плоти относится больше к области художественного эксперимента, так как затрудняет сообщение с внешним миром, необходимое для поддержания жизнедеятельности. О забинтовывании лица как стилистическом приёме и пойдёт речь ниже.

Salvador Dali. Tristan Insane, Costumes for the Spirits of Death. 1944

Обитаемые предметы, или Как формируются предпочтения

Англоязычный вариант статьи можно прочитать по ссылке:
wusya-pyan.blogspot.ru/Prehistories make objects 

Хотя «сидящий в заснеженном парке» или «тёмное зимнее одиночество» и их вариации представляются исчерпывающими описаниями данного снимка, для автора его ценность определяется его предысторией: на снимке — 14 ноября 2009 года, созданное в четыре руки из липкой оттепели на память о снеговиках детства и странностях (известно, что там, где по канонам лепки антропоморфных скульптур располагается затылок, у этого создания — улыбающееся лицо).

У человека есть замечательная способность — воспринимать одни вещи не так, как другие. Эта избирательность определяется уникальным опытом и памятью отдельной личности. Благодаря индивидуальным настройкам восприятия мы создаём различия между окружающими нас предметами и становимся пристрастными. Безразличие уравнивает все составляющие мира, превращая их в ничто. К счастью, встроенный в нас датчик различий —карта предпочтений — всегда служит нам путеводителем. И к жизни нас привязывает именно то, что для нас что-то значит.