Обитаемые предметы, или Как формируются предпочтения

Англоязычный вариант статьи можно прочитать по ссылке:
wusya-pyan.blogspot.ru/Prehistories make objects 

Хотя «сидящий в заснеженном парке» или «тёмное зимнее одиночество» и их вариации представляются исчерпывающими описаниями данного снимка, для автора его ценность определяется его предысторией: на снимке — 14 ноября 2009 года, созданное в четыре руки из липкой оттепели на память о снеговиках детства и странностях (известно, что там, где по канонам лепки антропоморфных скульптур располагается затылок, у этого создания — улыбающееся лицо).

У человека есть замечательная способность — воспринимать одни вещи не так, как другие. Эта избирательность определяется уникальным опытом и памятью отдельной личности. Благодаря индивидуальным настройкам восприятия мы создаём различия между окружающими нас предметами и становимся пристрастными. Безразличие уравнивает все составляющие мира, превращая их в ничто. К счастью, встроенный в нас датчик различий —карта предпочтений — всегда служит нам путеводителем. И к жизни нас привязывает именно то, что для нас что-то значит.

Лучше всего рассматривать в качестве примера музыку, так как она антоним равнодушия. Она порождена различиями и сама распространяет их. Допустим, мы слушаем некую песню впервые и внезапно замираем, уловив что-то знакомое — мотив или даже ноту. Понимаем, что когда-то мы очень любили песню, в которой была такая нота. Если повезёт, мы вспомним, что это за песня. Найдём её, услышим. И тут она превратится в волну, которая принесёт в наше сегодняшнее сознание то, что мы чувствовали в прошлом. Мы будем дышать этой песней, её «намоленностью», теми ассоциациями, которые неизбежно приходят на её зов. А слушающий её вместе с нами человек может пожать плечами и сказать, что в ней нет ничего особенного, песня как песня. В следующий раз роли поменяются: песня, которая для этого человека является важной, нам покажется набором звуков, который лишён значимости и в этом отношении не выделяется из окружающей акустической среды.

Бывает и так, что одно переживание нанизывается на другое и освещение от разных источников вдруг сходится на одном только что обнаруженном предмете. Когда мы прикасаемся к такой вещи, она сразу же начинает говорить, и этот текст — из нашей собственной головы. Тусклыми и безликими кажутся предметы, к которым у нас отсутствуют предыстории. Мы не можем жить без легенд. У всякой вещи должно быть имя и описание. Тогда она будет иметь ценность. Она будет взаимодействовать с «я». Только предмет с обширной backstage, на которой раз за разом происходят грандиозные события, затмевающие по значению все чувства и манипуляции с данным предметом как таковым, обладает такой силой. И властью над нами.

Кстати, это может быть и человек. Нам никуда не деться от суждений и представлений, если мы уже начали получать о ком-то информацию. И чем меньше у нас достоверной информации (при наличии большой заинтересованности), тем больше знаний о конкретном человеке мы домысливаем, порой облекая его в совершенно посторонние сказки. Но лучше пусть появится мифологизированная предыстория, а не предрассудок, предвзятость или предубеждение. Предыстории украшают мир посредством вживления в его содержимое крохотных частичек нас. При этом и мир, и наше «я» становятся богаче.